ДМИТРИЙ УСАЧЁВ
Писатель и журналист
ПЕРЕЙТИ К КНИГАМ АВТОРА
"Надо призвать свою память
Ибо помнить прошлое станет уже больше некому"
Дмитрий ЛИХАЧЁВ
Дмитрий ЛИХАЧЁВ
"Надо призвать свою память, ибо помнить прошлое станет уже больше некому"
лет учился. Восьмилетка, политехнический техникум, факультет журналистики Уральского университета. Учился для того, чтобы твёрдо знать, что я ничего не знаю.
лет работал в газетах. Окружная пограничная газета «На рубежах Родины», городская газета «Красное знамя», потом по очереди –
«Уральский рабочий», «Советская Россия», «Российская газета».
«Уральский рабочий», «Советская Россия», «Российская газета».
лет – в рекламном, издательском (совместно с французами),
полиграфическом (совместно с норвежцами) бизнесе. Надо же, то тут, то там – владелец или совладелец, генеральный директор, председатель советов директоров.
полиграфическом (совместно с норвежцами) бизнесе. Надо же, то тут, то там – владелец или совладелец, генеральный директор, председатель советов директоров.
библиотеки, где набивал и набиваю на ноутбуке тексты своих книг: библиотека Белинского в Екатеринбурге и Pražska knihovna, которая, понятно, в Праге.
это в стольких городах жил и служил. Родился в китайском городе Хайларе, жил в Алапаевске, Сталинграде, Волжском, служил срочную в Геленджике, Новороссийске, Сочи, Тбилиси, учился в Свердловске, жил и работал в Верхней Пышме, в Серове и в Праге. Почти везде обитал понемногу, а вот в Свердловске-Екатеринбурге – целых полвека.
архива, где я в поисках материалов для книг продолжаю копаться
словно червь: Челябинский со Свердловским архивы областные и особенно – Хабаровский краевой; в последнем хранятся вывезенные из Харбина огромные фонды документов из так называемого Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи, сокращённо – БРЭМ.
словно червь: Челябинский со Свердловским архивы областные и особенно – Хабаровский краевой; в последнем хранятся вывезенные из Харбина огромные фонды документов из так называемого Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи, сокращённо – БРЭМ.
17
17
17
12
3
2
лет представлялся в деловых встречах очень мудрёно и не по-русски: «majitel hotelu "King Charles"». Вы ведь знаете, что чешское «majitel» – суть то же самое, что английское «owner».
8
внуков – по трое от двух старших сыновей, а ещё внучка с внуком от младшенькой дочки. Всех поровну – четыре внучки и четыре внука. Самому старшему 24 года. А самому юному – скоро три года, и он всех нас сражает тем, что уже плавает как акула, и водную гладь рассекает сажёнками не только в бассейнах,
но и в Индийском океане.
но и в Индийском океане.
8
ОЦИФРОВАННАЯ ЖИЗНЬ
О КНИГАХ
Пора рассказать, о чём они – эти книги
«Три реки» и «Китай под семью печатями».
«Три реки» и «Китай под семью печатями».
«Три реки»
Алевтина Усачёва.
Под редакцией Дмитрия Усачёва. Екатеринбург, 2018 – 240 стр.
Под редакцией Дмитрия Усачёва. Екатеринбург, 2018 – 240 стр.
«Китай под семью печатями»
Дмитрий Усачёв.
Екатеринбург, 2020 – 368 стр.
Екатеринбург, 2020 – 368 стр.
Авторы обеих книг
жили в Китае
жили в Китае
Они родственники – тётя и племянник. Алевтина жила там 23 года, а Дмитрий – всего три. Жили в Китае вместе с родителями, с бабушками-дедушками и даже с прадедушкой. И обе эти книги – они о русском Харбине. Время действия – годы с 1903-го по 1954-й. На севере Китая, в Маньчжурии, — сотни тысяч российских эмигрантов. Русские, евреи, поляки, белорусы. Всякое творится на Китайско-Восточной железной дороге. Возвращение эмигрантов в СССР. Тех из них, кто вернулся в 1935-м, через два год ждали тюрьмы и расстрелы. Истории нескольких семей в контексте общероссийской истории.
Харбин, Мукден, Хайлар, Цицикар, Барим. Здесь с полвека жили персонажи книг «Китай под семью печатями» и «Три реки».
Именно сюда в самом начале прошлого столетия в Харбин с западных окраин тогдашней Российской Империи переезжают семьи евреев. И отнюдь не с пустыми руками; кто-то привозит с собой из Одессы книжный магазин с типографией, а кто-то из Санкт-Петербурга – свои меховые и скорняжные мастерские. Коммерция, медицина, образование, пресса, реклама, театры, гостиницы, кондитерские с ресторанами, ювелирные лавки и адвокатура, – всё это они. Еврейская община уже к 1910-му году насчитывала двадцать тысяч человек.
В это же время русские специалисты, которых под сотню тысяч, водят поезда по КВЖД и регулируют их потоки, строят заводы, депо, открывают угольные копи. Много белорусов. А на каких-то станциях столько поляков, приехавших из западных российских губерний, что они здесь открывают костёлы и польские школы.
Харбин, Мукден, Хайлар, Цицикар, Барим. Здесь с полвека жили персонажи книг «Китай под семью печатями» и «Три реки».
Именно сюда в самом начале прошлого столетия в Харбин с западных окраин тогдашней Российской Империи переезжают семьи евреев. И отнюдь не с пустыми руками; кто-то привозит с собой из Одессы книжный магазин с типографией, а кто-то из Санкт-Петербурга – свои меховые и скорняжные мастерские. Коммерция, медицина, образование, пресса, реклама, театры, гостиницы, кондитерские с ресторанами, ювелирные лавки и адвокатура, – всё это они. Еврейская община уже к 1910-му году насчитывала двадцать тысяч человек.
В это же время русские специалисты, которых под сотню тысяч, водят поезда по КВЖД и регулируют их потоки, строят заводы, депо, открывают угольные копи. Много белорусов. А на каких-то станциях столько поляков, приехавших из западных российских губерний, что они здесь открывают костёлы и польские школы.
Чтобы увидеть всё воочию, давайте виртуально перенесёмся, допустим,
в 1940 год и в китайском городе Мукдене сядем пассажирами в кабину
истребителя «Накадзима», который собирался тут же, в Мукдене, напринадлежащем Японии аэроплановом заводе, где служил русский
эмигрант – главный персонаж этой книги; не лётчиком-испытателем
служил, а шофером, что тоже денежно.
в 1940 год и в китайском городе Мукдене сядем пассажирами в кабину
истребителя «Накадзима», который собирался тут же, в Мукдене, напринадлежащем Японии аэроплановом заводе, где служил русский
эмигрант – главный персонаж этой книги; не лётчиком-испытателем
служил, а шофером, что тоже денежно.
И вот взлетаем мы на огромную высоту, у нас с вами бинокли, и мы обнаруживаем, что огромные просторы под нами, которые размером с пол Европы, рассечены ровной линией железной дороги – длиннющей, в две с половиной тысячи вёрст. Летим над этой Китайско-Восточной железной дорогой, сбрасываем высоту, вот мы уже в бреющем полёте и с любопытством разглядываем примыкающие к рельсам город и станции, заводы и угольные копи.
Территория под нами китайская, но люди по городам ходят сплошь русоволосые и большеглазые, совсем с китайцами не схожие. Русские, евреи, поляки, белорусы. Они все приехали сюда из Российской Империи ещё в пору её существования, ну или чуть-чуть позже. И многие из них тоже действующие персонажи наших книг.
Вот мы пролетаем низко-низко над полем, где с дойным стадом управляется пастушка – длинноволосая десятилетняя девочка верхом на коне, и она шутливо грозит нам, чтоб наш самолёт не распугал её коров, но мы-то с вами знаем, что через семьдесят с чем-то лет это именно она напишет книгу «Три реки» о русских в Китае.
А это что ещё такое? Через сопку вереницей по одному идут какие-то отчаянные люди с берданками на плечах; ой-ёй-ёй, нам отсюда надо улетать быстрее, ведь это хунхузы – китайские разбойники, того и гляди начнут палить.
Железная дорога под нами бежит через большой город Харбин с его прекрасной архитектурой, почти петербургской, где по улицам с достоинством вышагивают солидные иудейские мужчины – банкиры и рестораторы.
А рельсы выходят уже на мост через полноводную реку Сунгари – южный приток Амура. Вся река в джонках и корабликах, а с большого парохода смотрит в небо и машет нам рулевой очень высокого роста – он муж родной сестры главного героя. Из окна дымящего паровоза высовывается видный дяденька-поляк, и тоже нам улыбается, потому что догадывается, что мы потом напишем о его огромной дружной семье шляхтичей.
А вот в этом городишке – какие-то марширующие ребята в военной форме. Они с самурайскими мечами, хоть и тоже русские, просто их насильно призвали в свою армию японцы, которых тут слушаются все и вся; грустные парни тоже смотрят на нас.
Но нам некогда обмениваться приветствиями. Надо возвращаться в Мукден и скорее приземляться, а то на аэродром приедет всемогущий Император Великой Маньчжурской Империи, его зовут Пу И, и нам запретят приземляться. Или аэроплановый завод вместе с городом и аэродромом разбомбят американцы.
Да и хватит нам с вами парить в небесах. Пора рассказать, о чём они – эти книги «Три реки» и «Китай под семью печатями».
Территория под нами китайская, но люди по городам ходят сплошь русоволосые и большеглазые, совсем с китайцами не схожие. Русские, евреи, поляки, белорусы. Они все приехали сюда из Российской Империи ещё в пору её существования, ну или чуть-чуть позже. И многие из них тоже действующие персонажи наших книг.
Вот мы пролетаем низко-низко над полем, где с дойным стадом управляется пастушка – длинноволосая десятилетняя девочка верхом на коне, и она шутливо грозит нам, чтоб наш самолёт не распугал её коров, но мы-то с вами знаем, что через семьдесят с чем-то лет это именно она напишет книгу «Три реки» о русских в Китае.
А это что ещё такое? Через сопку вереницей по одному идут какие-то отчаянные люди с берданками на плечах; ой-ёй-ёй, нам отсюда надо улетать быстрее, ведь это хунхузы – китайские разбойники, того и гляди начнут палить.
Железная дорога под нами бежит через большой город Харбин с его прекрасной архитектурой, почти петербургской, где по улицам с достоинством вышагивают солидные иудейские мужчины – банкиры и рестораторы.
А рельсы выходят уже на мост через полноводную реку Сунгари – южный приток Амура. Вся река в джонках и корабликах, а с большого парохода смотрит в небо и машет нам рулевой очень высокого роста – он муж родной сестры главного героя. Из окна дымящего паровоза высовывается видный дяденька-поляк, и тоже нам улыбается, потому что догадывается, что мы потом напишем о его огромной дружной семье шляхтичей.
А вот в этом городишке – какие-то марширующие ребята в военной форме. Они с самурайскими мечами, хоть и тоже русские, просто их насильно призвали в свою армию японцы, которых тут слушаются все и вся; грустные парни тоже смотрят на нас.
Но нам некогда обмениваться приветствиями. Надо возвращаться в Мукден и скорее приземляться, а то на аэродром приедет всемогущий Император Великой Маньчжурской Империи, его зовут Пу И, и нам запретят приземляться. Или аэроплановый завод вместе с городом и аэродромом разбомбят американцы.
Да и хватит нам с вами парить в небесах. Пора рассказать, о чём они – эти книги «Три реки» и «Китай под семью печатями».
«Три реки»
Алевтина Усачёва.
Алевтина Усачёва.
Под редакцией Дмитрия Усачёва. Екатеринбург, 2018 – 240 стр.
1000
р.
Формат книги
Моя тётя Аля написала воспоминания, которые в 2015-м, за полгода до своей смерти, она передала мне. Такая трогательная исповедь о жизни в Китае, а потом на Волге и на Колыме. В принципе, в руки мне в виде
этих исписанных ежедневников, фотокарточек и всяких листочков попала чуть ли не готовая книга, и я её издал, дополнив архивными материалами. Вот что Алевтина Дмитриевна рассказывает о бегстве из
России в Китай своих родителей и дедов – «злостных», «отъявленных» кулаков:
«В тот год, когда я родилась [в 1929-м], и Землянских, и Нежинских раскулачили. Отобрали всё – землю, технику, скот. Лошадей удалось спрятать на дальней заимке. Начались аресты. Сия участь не миновала
маминого отца Даниила, но его долго в тюрьме держать не стали, а отправили в качестве наказания на лесные работы, откуда он сбежал. Вот тогда Землянские с Нежинскими и решили – надо уходить за границу, в Маньчжурию. По их замыслу, на китайской территории можно пережить неразбериху, а когда кончится эта дурная кампания по раскулачиванию, то и вернуться назад. Но мечты не сбылись».
Читать фрагмент из книги
этих исписанных ежедневников, фотокарточек и всяких листочков попала чуть ли не готовая книга, и я её издал, дополнив архивными материалами. Вот что Алевтина Дмитриевна рассказывает о бегстве из
России в Китай своих родителей и дедов – «злостных», «отъявленных» кулаков:
«В тот год, когда я родилась [в 1929-м], и Землянских, и Нежинских раскулачили. Отобрали всё – землю, технику, скот. Лошадей удалось спрятать на дальней заимке. Начались аресты. Сия участь не миновала
маминого отца Даниила, но его долго в тюрьме держать не стали, а отправили в качестве наказания на лесные работы, откуда он сбежал. Вот тогда Землянские с Нежинскими и решили – надо уходить за границу, в Маньчжурию. По их замыслу, на китайской территории можно пережить неразбериху, а когда кончится эта дурная кампания по раскулачиванию, то и вернуться назад. Но мечты не сбылись».
Читать фрагмент из книги
Рецензия на книгу "Три реки"
“Дима, добрый день! Вчера закончил читать воспоминания твоей тёти, которые ты сделал книгой. Поздравляю! В советское время «Три реки» были бы переизданы не раз. Читал на одном дыхании. И хотя ты и говорил о своих вставках в изначальную рукопись, но все льётся ровно, не царапая никакими вставными сюжетами.
Книга потрясающая по нескольким характеристикам. Исповедальность, какую сейчас в воспоминаниях почти и не встретишь. Необычайный оптимизм. Несмотря на то, сколько муки и горя выпало твоей тёте, она нигде не ропщет, не клянёт судьбу, а, закатав рукава, работает, строит, воспитывает детей... И только остаётся удивляться, где же она брала силы, если ложилась и вставала с теми же недрёмными глазами, если обуглились ладони (до «желтухи») от беспрерывной работы, если из-за наездов китайцев, да и своих тоже, приходилось не раз начинать всё с начала…
Спасал её, конечно, русский характер!
А силы она черпала в любви. В горячей любви к родителям. Любви к брату, мужу, родным и близким. Евангельское напутствие «да любите друг друга» она несла в сердце всю жизнь.
В общем, спасибо тебе за радость встречи со светлым Человеком.
Удачи с новой книгой! "
Книга потрясающая по нескольким характеристикам. Исповедальность, какую сейчас в воспоминаниях почти и не встретишь. Необычайный оптимизм. Несмотря на то, сколько муки и горя выпало твоей тёте, она нигде не ропщет, не клянёт судьбу, а, закатав рукава, работает, строит, воспитывает детей... И только остаётся удивляться, где же она брала силы, если ложилась и вставала с теми же недрёмными глазами, если обуглились ладони (до «желтухи») от беспрерывной работы, если из-за наездов китайцев, да и своих тоже, приходилось не раз начинать всё с начала…
Спасал её, конечно, русский характер!
А силы она черпала в любви. В горячей любви к родителям. Любви к брату, мужу, родным и близким. Евангельское напутствие «да любите друг друга» она несла в сердце всю жизнь.
В общем, спасибо тебе за радость встречи со светлым Человеком.
Удачи с новой книгой! "
АРХИВНЫЙ ЧЕРВЬ
Вот кем я чувствовал себя, когда выискивал фактуру и образы для этих книг.
Нон-фикшн.
Рылся в метрических книгах в архивах Свердловском и Челябинском. Не вылезал из электронного читального зала Хабаровского архива. Там, в Хабаровске, хранятся бесценные фонды так называемого Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии. Чудеса!
Там есть личные дела на 56 тысяч эмигрантов. Делал запросы и получил документы на родных, которых с 1917-го по 1954-ый жило в Китае под пятьдесят человек, дела сохранены на 38 – на бабушек родных и двоюродных, дедушек родного и двоюродных с троюродными. Тёток, дядек – совсем близких и седьмая вода на киселе. На кого-то в деле пять страниц, как у моей неграмотной бабушки, а на отца – тридцать страниц с его просьбами устроить его на работу, с характеристиками, которые исподтишка давали ему всякие знакомые.
На одного моего дядю – больше пятидесяти страниц, большинство под грифом «секретно», там и откровенные доносы, и, наоборот, приглашения на какую-то «ответственную работу», от которой мой дядя всячески отнекивается.
Книгу «Китай под семью печатями» писал два года. Даже два с половиной. Чтобы сосредоточиться, просиживал с ноутбуком в библиотеках – имени Белинского в Екатеринбурге и в Městké knihovně. Главы о Мише Усачёве писал в тихом чешском городке Třeboń – селился дважды на полторы недели в пансионы; ни на что не отвлекаешься, завтраками тебя кормят, только строчишь и строчишь, размышляешь, строишь картинки. И сочиняешь. Класс!
Нон-фикшн.
Рылся в метрических книгах в архивах Свердловском и Челябинском. Не вылезал из электронного читального зала Хабаровского архива. Там, в Хабаровске, хранятся бесценные фонды так называемого Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурии. Чудеса!
Там есть личные дела на 56 тысяч эмигрантов. Делал запросы и получил документы на родных, которых с 1917-го по 1954-ый жило в Китае под пятьдесят человек, дела сохранены на 38 – на бабушек родных и двоюродных, дедушек родного и двоюродных с троюродными. Тёток, дядек – совсем близких и седьмая вода на киселе. На кого-то в деле пять страниц, как у моей неграмотной бабушки, а на отца – тридцать страниц с его просьбами устроить его на работу, с характеристиками, которые исподтишка давали ему всякие знакомые.
На одного моего дядю – больше пятидесяти страниц, большинство под грифом «секретно», там и откровенные доносы, и, наоборот, приглашения на какую-то «ответственную работу», от которой мой дядя всячески отнекивается.
Книгу «Китай под семью печатями» писал два года. Даже два с половиной. Чтобы сосредоточиться, просиживал с ноутбуком в библиотеках – имени Белинского в Екатеринбурге и в Městké knihovně. Главы о Мише Усачёве писал в тихом чешском городке Třeboń – селился дважды на полторы недели в пансионы; ни на что не отвлекаешься, завтраками тебя кормят, только строчишь и строчишь, размышляешь, строишь картинки. И сочиняешь. Класс!
«Китай под семью печатями»
Дмитрий Усачёв.
Дмитрий Усачёв.
Екатеринбург, 2020 – 368 стр.
1000
р.
Формат книги
Братья Палеи. Коммерсант Берх Палей, у которого в скорняжной мастерской работал мой дед Павел Усачёв. И Соломон Палей – он из прояпонского Харбина ездил на встречу с американцами и англичанами в прозападный Шанхай (за ним японские агенты следили пошагово), это всего лишь сорок второй год, после этой встречи вернулся в Харбин и в узком еврейском кругу спрогнозировал, чем закончится вторая мировая, включая вклад СССР. И его прогнозы совпали с реальностью. В сорок втором!
Сто действующих персонажей. Открытия. Починок Пётр Герасимович, осуждённый в сорок седьмом на пятнадцать лет, реабилитированный в 1954-м и родивший в Челябинске Александра Починка, будущего министра труда России. А кто учил моих родных в школе? И тут тоже открытие! Оказывается, мою тётю в церковно-приходской учила грамоте Дида Васильевна Курчатова – жена Александра Курчатова,
который родственник Игорю Курчатову, да, тому самому – основателю Института атомной энергии. Она, Дида Курчатова, в первую мировую дожидалась мужа (муж тоже по фамилии Курчатов) с фронта в том же самом городе Сим Уфимской губернии, где рос Игорь Васильевич Курчатов, знала его лично.
Из электронного читального зала этого архива я не вылезал последние полтора года. Там 56 тысяч дел, в каждом из которых разное количество страниц – от пяти (очень редко) до 600 или 800 На физических лиц пока оцифровано до буквы «М» по алфавиту. Это опись 3-я. А описи один и два – они по делам БРЭМ, по общим проблемам. Я просмотрел несколько тысяч файлов, очень много законспектировал.
Заказал в электронном читальном зале Хабаровского архива около трёхсот дел, в них пролистал по меньшей мере пятнадцать тысяч файлов (целая библиотека!) Что-то конспектировал, но из моих конспектов вошла в книгу едва ли двадцатая часть.
Читать фрагмент из книги
Сто действующих персонажей. Открытия. Починок Пётр Герасимович, осуждённый в сорок седьмом на пятнадцать лет, реабилитированный в 1954-м и родивший в Челябинске Александра Починка, будущего министра труда России. А кто учил моих родных в школе? И тут тоже открытие! Оказывается, мою тётю в церковно-приходской учила грамоте Дида Васильевна Курчатова – жена Александра Курчатова,
который родственник Игорю Курчатову, да, тому самому – основателю Института атомной энергии. Она, Дида Курчатова, в первую мировую дожидалась мужа (муж тоже по фамилии Курчатов) с фронта в том же самом городе Сим Уфимской губернии, где рос Игорь Васильевич Курчатов, знала его лично.
Из электронного читального зала этого архива я не вылезал последние полтора года. Там 56 тысяч дел, в каждом из которых разное количество страниц – от пяти (очень редко) до 600 или 800 На физических лиц пока оцифровано до буквы «М» по алфавиту. Это опись 3-я. А описи один и два – они по делам БРЭМ, по общим проблемам. Я просмотрел несколько тысяч файлов, очень много законспектировал.
Заказал в электронном читальном зале Хабаровского архива около трёхсот дел, в них пролистал по меньшей мере пятнадцать тысяч файлов (целая библиотека!) Что-то конспектировал, но из моих конспектов вошла в книгу едва ли двадцатая часть.
Читать фрагмент из книги
Click to order
Total:
РЕЦЕНЗИИ
КОНТАКТЫ
В форме ниже вы можете оставить Ваш отзыв на книги.
+7 980 983 40 40
hello@madeontilda.com
Telegram-канал: dkslkd
hello@madeontilda.com
Telegram-канал: dkslkd
© Все права защищены. По всем вопросам:
info@kulikovichanna.ru
info@kulikovichanna.ru