КВАРТИРАНТЫ В КИМОНО

Когда мы переехали в Корпусной городок Харбина, я перешла в школу по соседству. Третий и четвёртый класс училась там.

Как-то раз я прибежала из школы, а у нас у двери дома лежат циновки. Это японцы решили поселиться у нас. Их двое – мужчина и женщина. Они сказали:

– У вас большой дом, а нам негде жить. Займём две комнаты.

Попробуй, возрази! Японцы командовали в Маньчжурии всем.

Вот они разложили футон – это такой во всю комнату напольный матрац, он и как кровать, и как место для того, чтобы поставить маленький столик и поесть сидя на коленках. У наших непрошеных квартирантов было радио, по которому они при нас специально отыскивали передачи на русском языке. Они хотели, чтобы мы вступили с ними в откровения, ведь шла война и по радио звучали сводки с советских фронтов.

Мама старалась по этому поводу больше помалкивать, а мы с моим старшим братом Сашей тем более. Мне было тринадцать, а Саше шестнадцать. В то время японцы в Харбине очень многих арестовывали. Приезжали ночью и забирали. Машина, на которой японцы увозили неосторожных людей, у нас, у русских, называлась «чёрным вороном». По аналогии с машинами НКВД. Русские эмигранты «черного ворона» очень боялись. У нас жили рядом Петровы. У них дочь как забрали ночью, так она больше не появилась. Страшное дело.

Японцы-квартиранты с нами старались разговаривать по-японски и по-китайски, но мы ничего не понимали, а вернее старались сделать вид, что ничего не понимаем.

Потом оказалось, что наши квартиранты умеют разговаривать и по- русски. Но мы никогда ни о чём опасном не говорили, и информацию, которую передавали по радио, мы и не думали обсуждать. Ни мама, ни брат. Я вообще молчала, только кивала головой, часто невпопад.

Японцы переехали к нам с собачкой маленькой, возились с ней, как с ребёнком, детей у них не было. Привезли с собой хибачи, это такая переносная печь на углях, они на ней на кухне у нас готовили, и мы сильно угорали. Они жарила воробьёв на шампуре. У этих воробьёв головы блестели, как лысые головы у мужиков. И даже сейчас, когда смотрю на бритых мужчин, то мне всё вспоминаются эти головы воробьёв.

Японка говорила – вот русским два платья хватит, а японка должна много кимоно носить. И говорила: «Война кончится, и мы завоюем СССР».

Потом они уехали в Токио. Полгода мы от них отдыхали. Уехали они со своей собачкой. Там она у них пропала, и когда они вернулись, то привезли урну с прахом собаки, и она у них стояла в одной из комнат. Через некоторое время японцы от нас уехали. Тоже так же неожиданно. Пришли мы домой, дверь открыта, все вещи они свои забрали, циновки вывезли. А через несколько дней японец-квартирант зашёл к нам и говорит по-русски:

– Извините, что мы вам сделали неудобство.

Конечно, мы были ошарашены. Они нам ни копейки не платили. Нам с мамой приходилось ютиться в одной комнате, комната у нас была маленькая и узковатая. А Саша обитал на полатях. Зато они с женой занимали вдвоем две большие комнаты.

В 5-6 классы я пошла школу на улицу Таможенную, она в Новом городе. Само школьное здание было маленьким, но двор для игр и соревнований – большой. В этом дворе утром мы все делали зарядку и пели японский гимн:

Нам блещет с неба коршун –
Ниппон золотой,
О его величии мы помнить должны.
Многие лета и вперёд
Пусть Ниппон живёт.

Прошла уже тысяча лет, а я этот гимн помню. «Ниппон» – это японское название Японии.

Директором школы был японец. В их праздники он читал манифест в белых перчатках, в военной форме. Целая церемония. Директор восходил на сцену, и заместитель директора, тоже будучи в белых перчатках, нёс ему коробочку с манифестом. Он шёл с вытянутыми руками перед собой и вручал эту коробочку директору. А мы при этом должны стоять, склонив голову.

Склоняли головы перед японцами до 1945 года.